Журавлёв Павел Матвеевич

Генерал-майор Павел Матвеевич Журавлёв в истории отечественных спецслужб оставил весьма яркий след. Чекист-профессионал, большую часть своей жизни он отдал нашей разведке. Во время Великой Отечественной войны добытая им информация получила высокую оценку верховного главнокомандующего и генерального штаба Красой Армии.

Журавлёв Павел Матвеевич родился в русском селе Красная Сосна Карсунского уезда Симбирской Губернии (ныне в Базарносызганском районе Ульяновской области) в 1898 году в семье крестьян-середняков. В церковно-приходской школе, а затем в гимназии он был в числе лучших учеников. В характеристике особо отмечались его способности к математике, логике и иностранным языкам, в том числе к немецкому. Эти способности плюс выдержка и отвага помогли ему в последствии занять достойное место среди выдающихся чекистов-разведчиков нашей страны.

Гражданская война стала настоящей школой мужества. Молодой красноармеец сразу попал на фронт, сражался против наступающих колчаковских войск на Урале, в бою оказался в плену, совершил побег и снова сражался против белогвардейцев. В конце 1918 года его направляют в органы Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, в Особый отдел. Журавлев становится коммунистом.

После разгрома Колчака Журавлев вместе с частями Красной Армии был переброшен на Южный фронт, на борьбу с Деникиным и Врангелем. С освобождением Крыма от белогвардейцев молодой перспективный опер-работник переведен в Крымскую ЧК. За успешную деятельность по борьбе с бандитизмом в 1922 году коллегией ВЧК он награжден знаком «Почетный чекист», выдвинут на должность заместителя начальника секретной оперативной части ГПУ Крыма. Вскоре Журавлев был назначен начальником Севастопольского Окружного отдела ГПУ, а затем заместителем начальника Особого отдела Черноморского флота.

1926 год стал поворотным в судьбе чекиста — его переводят в Москву сотрудником иностранного отдела ОГПУ (внешняя разведка). Журавлев работал на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде европейских государств. Особенно плодотворной была работа резидентуры советской разведки в Италии, руководимой Павлом Матвеевичем. В сложных условиях нашими разведчиками добывалась ценная разведывательная информация, было налажено получение документов, подготовленных непосредственно самой итальянской разведкой, ее святая святых — планы и агентура в черноморских портах, а также сведения об использовании украинских националистов против СССР. Резидентура сумела проникнуть в тайны английского посольства в Риме через регулярное получение его секретной почты, отправляемой в Лондон.

В 1937 году в своем докладе в Москву Журавлев делает вывод: «Образование единого фронта с нацизмом (создание «оси» Рим — Берлин — Токио, или «антикоминтерновского пакта) заставляет рассматривать Италию как нашего потенциального противника в будущей войне».

Успешные разведывательные операции резидентуры в Риме, личные и дело­вые качества ее руководителя заметили в Москве. Уже в 1937 году Журавлев получает новое назначение в Центре — он становится начальником немецкого направления, пожалуй, главного в то время, поскольку военная угроза германского фашизма в Европе стала реальностью.

«ЗАТЕЯ»

Как известно, информацию об угрозе войны Германии против СССР наша разведка стала получать в ноябре 1940 года. Журавлев к этому времени завел литерное дело под оперативным названием «Затея», в котором стали концентрироваться наиболее важные сведения о гитлеровской военной угрозе. Они нередко докладывались высшему руководству страны, последнее пользовалось этой информацией как для сотрудничества с Германией, так и для противодействия ее нацистской верхушке. А сведения, хотя и разрозненные, порой противоречивые, поступали интенсивно, так как в канун войны, как отмечает в своих мемуарах заместитель начальника разведки генерал-лейтенант Судоплатов, разведке НКВД удалось создать в Германии мощную агентурную сеть, которой руководили опытные и талантливые разведчики Коротков и Журавлев. Сведения поступали также из Италии, Англии, Польши и Китая (от Рихарда Зорге). Но после заключения Пакта о ненападении между Германией и СССР эта информация стала вызывать раздражение у руководителей страны, даже когда стали называться конкретные даты нападения.

А факты явно настораживали... В мае 1941 года немецкий «Юнкерс-52» вторгся в воздушное пространство СССР и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве около стадиона «Динамо». У немцев на этот счет была отработана легенда, но это была и генеральная про­верка. А еще в марте сотрудница Журавлева заметила, что в немецком посольстве со стен сняты многие украшения и картины, сотрудники упако­вывали чемоданы.

Вот как вспоминает об этом времени заместитель начальника разведки Наркомата Внутренних дел СССР Судоплатов: «Хотя полученные разведданные разоблачали намерения Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообще­ния противоречили друг другу. В них отсутствовали оценки немецкого военного потенциала: танковых соединений и авиации, расположенных на наших границах и способных прорвать линию обороны частей Красной Армии... В разведданных упустили качественную оценку немецкой тактики «блицкрига»... Воен­ная разведка в НКВД не смогла правильно информировать Генштаб, что цель немецкой армии в Польше и Франции заключалась не в захвате земель, а в том, чтобы сломить и уничтожить боевую мощь противника».

Сталин и Молотов решили по крайней мере оттянуть начало военного конфликта, постараться улучшить положение, распорядились о передислокации крупных армейских соединений из Сибири к границам с Германией. Они прибывали на защиту западных границ в течение апреля, мая и начала июня. Сегодня нам известно, что тайные консультации Гитлера, Риббентропа и Молотова о возможном соглашении стратегического характера между Германией, Японией и Советским Союзом создали у И. В. Сталина и Молотова иллюзорное представление, будто с Гитлером можно договориться. Это подтверждало и известное заявление ТАСС от 14 июня 1941 года... Оно вышло в тот самый день, когда Гитлер определил окончательную дату вторжения. «Военное руководство и окружение И. В. Сталина питали иллюзию, будто мощь Красной Армии равна мощи сил вермахта, сосредоточенных у наших западных границ».

С началом войны в связи с тяжелым положением на фронтах и сложной оперативной обстановкой Журавлеву, как начальнику немецкого направления, приходилось работать с большим напряжением. Ставка требовала от разведки все новых и новых данных о замыслах и планах Берлина, чтобы повернуть ход событий в пользу нашей страны, ее отступающей Красной Армии, чтобы остановить наступающие гитлеровские войска, контратаковать их, найти уязвимые места.

Вместе с новыми данными разведки анализировались и прошлые разведсводки. Бесценными оказались сведения от арестованного графа Нелидова, бывшего офицера царской и белой армий, агента международного класса, работавшего сразу на германскую и английскую разведки, полученные Журавлевым еще в 1939 году (тогда им не придали значения). По заданию адмирала Канариса Нелидов принимал участие в стратегических военных «играх» германского генштаба, на которых впервые прозвучала основная установка «Абвера» (военной разведки) в разведывательно-диверсионной работе на действия в условиях молниеносной войны. В сопоставлении с другой аналогичной информацией стало ясно, что немцы задумали сделать ставку на «блицкриг». Реакция Верховного Главнокомандующего, как пишет шеф Журавлева, была незамедлительной.

Для развернутых допросов Нелидова и оз­накомления со всеми оперативными документами прошлых лет в наркомат прибыли начальник оперативного управления Генштаба и начальник разведуправления Красной Армии генералы Василевский и Голиков. На них произвели большое впечатление осведомленность Нелидова, связи и характеристики настроений высшего германского командования. Из его рассказа явствовало, что немцы могут нанести поражение Советскому Союзу только в том случае, если война будет продолжаться два-три месяца. При этом в течение этого времени они рассчитывают овладеть Ленинградом, Москвой, Киевом, Донбассом, Северным Кавказом и Баку с его нефтью. Если этого не случится, германское вторжение обречено на провал.

А из Берлина уже в октябре и ноябре 1941 года от проверенного оперативного источника (кличка «Корсиканец»), работавшего советником в одном из министерств Германии, поступила надежная информация, что немецкая армия почти исчерпала запасы боеприпасов, нефти и бензина, что приближается пауза в наступательных операциях.

«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА»

Важная информация из Германии и Швейцарии поступала вплоть до середины войны, однако, из-за недостаточной подготовки агентов-радистов и нарушений конспирации агентами-информаторами гестапо удалось выйти вначале на след берлинской, а затем и швейцарской разведгрупп: после непродолжительной радио-игры с Москвой осенью 1943 года немцы арестовали наших радистов в Женеве и Лозанне. «Красная Капелла», куда входили агенты военной разведки и НКВД, умолкла навсегда. О её деятельности написано много книг, создано немало фильмов на Западе и в России, в том числе рассказывается в телесериале «Семнадцать мгновений весны».

Однако гамбургская разведка, не связанная с «Красной Капеллой», продолжала действовать. Уцелел ряд агентов влияния. Но к этому времени Павел Матвеевич Журавлев уже не руководил немецким направлением, еще 1942 году он получил повышение в должности и перевод на новый участок работы.

После войны ему было присвоено звание «генерал-майор», он был назначен заместителем председателя вновь созданного Комитета информации, объединившего разведки Министерства обороны и МГБ СССР. За большие заслуги перед Отечеством, успешную разведывательную деятельность и плодотворную руководящую работу в разведке Павел Матвеевич Журавлев был награжден орденом Ленина, двумя орденами Боевого Красного Знамени, Отечественной войны 1 степени, «Знаком почета» и многими медалями.

В 1954 году он ушел не пенсию по состоянию здоровья и умер через два года.

Существует версия о том, что уход П. М. Журавлева на пенсию был вызван иными причинами — одним давним инцидентом. В 1939 году после присоединения Западной Украины Журавлев, как начальник немецкого направления разведки, с группой профессионалов был направлен во Львов для изучения на месте оперативной и политической обстановки. Н. С. Хрущев, в то время первый секретарь ЦК Компартии Украины, и И. П. Серов — нарком внутренние дел Украины, игнорировали предупреждения Журавлева считавшего, что по отношению к местным украинским лидерам и деятелям культуры следует проявлять уважение и терпение, а не арестовывать их. Журавлева поддержала Москва, дав указание в Киев извиниться перед быв­шим когда-то главой независимой Украинской республики Кост-Левицким, освободить его из-под стражи и с почетом отправить во Львов. Указание было выполнено, но личные амбиции стоявших у власти руководителей были серьезно задеты. А в 1954 году они были в Москве в тех же должностях, только союзного масштаба, и решить вопрос с обидчиком не стоило большого труда. Но это лишь версия...

В заключение хотелось бы рассказать о чисто человеческих качествах Павла Матвеевича Журавлева. Ему были присущи природный ум, скромность и интеллигентность, высокая принципиальность и честность. Он был опытным психологом и хорошим воспитателем подчиненных, всячески развивал и поощрял инициативу оперработников, делился с ними своим богатым профессиональным опытом.